Н.А. Федоров. Жизни всесоюзной дно // Книга Памяти “Бутовский полигон”. Вып. 4. М.: Изд-во “Альзо”, 2000, С. 12-21)
Возведение гигантского гидротехнического сооружения, каким проектировался канал Москва-Волга, требовало усилий всей страны. Для быстрого претворения в жизнь решения о создании искусственной реки необходимы были смелые идеи, знания, новаторство профессионализм и тяжкий труд ученых, архитекторов, инженеров, рабочих – вольнонаемных и заключенных…[1]
Планировалось пробить через холмы Клинско-Дмитровской гряды 128-ми километровое русло, расположить водохранилища, водоводный канал для нужд столицы, плотины электростанции и заводы, а в первую очередь – систему гидроузлов, усилиями которых требовалось обеспечить подъем волжской воды и проход судов к Москве.
И хотя Беломоро-Балтийский канал был построен, необходимая производственно-техническая база для реализации столь грандиозного строительства как канал Москва-Волга отсутствовала. Да и специалистов не хватало.
Приказом № 27 от 28 октября 1931 г. за стройкой закрепляется наименование «Государственное строительство канала Москва-Волга и Московского порта (Москаналстрой)». И начинается геологическая разведка будущей трассы канала.
Работы предстояло вести в сжатые сроки. Лозунг «Выполним задание партии и правительства 1 августа 1934 г. соединим Москву-реку с Волгой!» – поначалу казался вполне реальным[2]. Однако вскоре наступило отрезвление, заставившее рассмотреть иные даты окончания строительства. И тем не менее ситуация требовала высокой организации создаваемых служб, двенадцатичасового рабочего дня, нередко без выходных и отпусков, с угрозой в случае неудачи или ошибки пополнить ряды заключенных Дмитлага.
Многое предстояло решить и ученым. Поведение в различных условиях бетона, грунтов, металла и многое другое требовало неоднократных и тщательных экспериментов.
К началу строительства канала Москва-Волга в столице, а затем и на трассе будущего гиганта создаются проектные и конструкторские бюро, архитектурные мастерские, производственные лаборатории. На южной окраине Дмитрова в сжатые сроки пускается первый экспериментальный километр канала, где начинаются испытания новых судов, изучаются различные профили береговых откосов и влияние на них температур и осадков. Еще не до конца была размечена трасса искусственной реки, а здесь уже курсировали катера.
Следует отметить, что наряду с вольнонаемными специалистами руководящие и другие посты были доверены и тем, кто недавно отбывал срок «за вредительство», «диверсии» и другие преступления, наказание за которые предусматривалось статьей 58-й УК РСФСР.
Обеспечение проекта канала было поручено главному инженеру Сергею Жуку и его заместителю, бывшему директору Ташкентского опытно-исследовательского института водного хозяйства, «вредителю», профессору Владимиру Журину, судимость которого была снята здесь на строительстве канала Москва-Волга. Начальником производственного отдела стал «враг народа» профессор Николай Виссарионович Некрасов, досрочно освобожденный в Дмитлаге, а затем назначенный начальником работ Завидовского района стройки.
Н.В. Некрасов (1879-1940) – сын священника, выпускник Санкт-Петербургского института инженеров путей сообщения, депутат III и IV Государственной Думы, один из трех «столпов» Временного правительства, затем генерал-губернатор Финляндии[3]. В советское время Н.В. Некрасов был начальником Планово-экономического управления, членом правления Центросоюза СССР, профессором Горного института. Трижды он арестовывался: в 1921, 1930 и в 1940 гг. После ареста 1930 г. Н.В. Некрасов был осужден на 10 лет ИТЛ, которые отбывал в Белбалтлаге на строительстве мостов, затем его в качестве крупнейшего мостовика перебросили на новую стройку – в Дмитлаг.
Другим выдающимся инженером-строителем в Дмитлаге был Федор Николаевич Гревениц, который так же как и Некрасов, был выпускником Санкт-Петербургского института инженеров путей сообщения. Бывший барон Ф. Н. Гревениц был неоднократно судим советской властью, но его талант и знания понадобились на «стройке века»[4].
Главным архитектором стройки утвердили родственника наркома внутренних дел Г Ягоды, выпускника МВТУ им. Баумана – Иосифа Фридлянда, к этому времени уже спроектировавшего ряд крупных объектов.
Архитектурные мастерские расположились в столице. Разработка гидроузлов велась под руководством известных архитекторов: Георгия Вегмана, Александра Пастернака, Владимира Мовчана, Дмитрия Савицкого и других.
Для создания менее объемных и фундаментальных объектов в Дмитрове открылась мастерская, которую возглавил Петр Дмитриевич Козырев.
В мастерской, разрабатывавшей проекты заградительных ворот, водоспусков, аварийных будок, вместе с вольнонаемными работали и заключенные, и досрочно освобожденные (в числе последних – архитекторы Ксения Евневич, Ксения Половцева). Дело архитектурной мастерской, сфабрикованное следователем, называлось «дело группы Козырева». В «группу» входило двенадцать человек. Это все были люди образованные, выходцы из дворянских семей. Сам П.Д. Козырев был сыном действительного статского советника, товарища министра путей сообщения при Керенском. П.Д. Козырев после отбытия трехлетнего срока наказания остался в Дмитлаге работать вольнонаемным и стал старшим архитектором Сталинской станции МВС. В «группу» Козырева входила его родственница вольнонаемная Екатерина Владимировна Загряжская, дочь крупного тамбовского землевладельца, находящаяся в родстве с князьями Голицыными, у которых она жила в Дмитрове, и молодой талантливый архитектор Юрий Сергеевич Янжул – старший архитектор Дмитлага. Все трое обвинялись в том, что «несли фашистскую идеологию» (П.Д. Козырев и Е.В. Загряжская расстреляны в Бутове 16.11.1937 г., Ю.С. Янжул – 19.11.1937 г.). В память о них остались проекты и воплощенные в жизнь сооружения канала Москва-Волга[5].
Путь интеллигенции на стройку гиганта второй пятилетки был разный. Вольнонаемные специалисты, такие, как С. Жук или заместитель начальника санитарной службы Москва-Волгострой (МВС) Петр Триодин, не искали романтики или солидного содержания: подобные работы стали для них просто очередным этапом жизни. Были еще выпускники ВУЗов приехавшие по распределению и велению сердца, а то и ради славы или материального благополучия, поддавшись сладкозвучной пропаганде.
Но на этом список не ограничивался, ибо другую, основную часть специалистов составляли заключенные. Попавшие в Дмитлаг за мелкие правонарушения и общеуголовные преступления, они направлялись на общие работы. Одним удавалось «зацепиться» за должность и тем самым сохранить надежду выжить, другие гибли в котловане, лесу, болотах, на торфоразработках. Смерть гуляла по всей огромной трассе, увозя по утрам на грабарках тела умерших от истощения, голода, побоев надзирателей и уголовников.
Была и другая категория интеллигенции: те, чьи знания, опыт и навыки требовались МВС. Чтобы эти специалисты оказались на стройке, их зачастую судили по статье 58-й УК РСФСР по надуманным обстоятельствам и доставляли в Дмитлаг, где создавали необходимые условия для работы и жизни, бесконвойное передвижение, в том числе в Москву, командировки в другие города, проживание на квартире вместе с семьей, вызванной на стройку. Для профессора Н.В. Некрасова, например, даже специально был выстроен дом в Дмитрове, выделена машина с шофером, за профессором сохранялось жилье в Москве. Но судимости бывшего лидера кадетской партии не были забыты с годами. Власть о них напомнила в 1939 г. Спустя три года после начала навигации по каналу и вручения в Кремле почетного ордена Некрасов был арестован и в 1940 г. расстрелян.
На таких профессионалов, как Некрасов или Гревениц, существовал заказ. Расчет властей был прост: за досрочное освобождение специалисты будут неустанно трудиться, жаловаться на невзгоды не станут. Кроме того, рабочий день их был на два часа длиннее. Дочь инженера Мячеслава Францевича Нелля вспоминает: когда руководство канала узнало, что ее отец уже месяц находится в зоне Дмитлага, реакция была мгновенной: «Не может быть! Мы его полгода ждем, работы по установке гидромониторов не начинаем!»
М.Ф. Нелль до ареста работал главным механиком рудоуправления на Луганщине. Слыл хорошим специалистом, и, естественно, был нужен стройке. После неожиданного «обнаружения» в зоне М. Ф. Неллю улучшили жилищные условия, приехавшей к нему жене разрешили дополнительный отпуск, а его самого направили инженером монтажного прорабства в Волжский район МВС. Летом семья М. Ф. Нелля приезжала на канал и подолгу жила с ним. Однако завершилось строительство канала, и специалист по гидромониторам Мячеслав Нелль, как и другие специалисты, оказался не нужен. Ему «организовали» дело по статье 58-й и расстреляли в Бутове[6].
Дмитлаг поглощал в своих недрах не только инженеров, но и крупных ученых, некоторые из которых прежде трудились за границей, где их деятельность заслужила самую высокую оценку иностранных коллег. По возвращении на родину ученых ожидал арест и продолжение уже подневольной работы «по специальности». Безусловно, не существовало никаких «контрреволюционных организаций» и «антисоветской деятельности», просто Дмитлагу требовались все новые и новые специалисты.
Гидрогеолог и почвовед профессор Александр Федорович Лебедев в 1926-1927 гг. по командировке Наркомзема трудился в США, он участвовал в деятельности международных научных конгрессов. Его универсальный метод определения максимальной молекулярной влагоемкости почв и грунтов вызвал интерес не только за границей, но и в ОГПУ Американцы предлагали А.Ф. Лебедеву остаться в США, обещали невиданные условия, а после отказа ученого, в знак благодарности, подарили сконструированную им для США центрифугу. 26 декабря 1930 г. профессор А.Ф. Лебедев был осужден на десять лет исправительно-трудовых работ и отправлен на строительство Беломоро-Балтийского водного пути. После окончания строительства его перевели на Мосводстрой. Как и профессор Н.В. Некрасов, А.Ф. Лебедев поселился в Дмитрове. Он жил с семьей в доме местного санитарного врача Г. Ростовцева и пользовался правом бесконвойного и беспрепятственного передвижения. Указанный Лебедевым торфяно-песчаный экран, серьезно сокращающий фильтрацию песчаных дамб и плотин, дал отличные результаты. Но после досрочного освобождения доктор почвоведения А. Лебедев скоропостижно скончался. Что ускорило кончину ученого, не трудно догадаться.
Другой специалист в области торфа профессор Иван Вихляев в 1927 г. также работал за границей: в Швеции, Финляндии, Германии. В ноябре 1930 г. директор торфяного института, тяжело заболевший во время отпуска, был арестован. Врачи для скорейшего выздоровления кроме лекарств, прописали ему принятие ванн. ОГПУ «назначило» ему свой «курс лечения» – пребывание в лагере принудительного труда.
На строительстве канала Москва-Волга Ивану Ивановичу пришлось заниматься изучением поведения торфа. Ускоренные темпы при возведении плотин, дамб и откосов нередко приводили к оползням, что в условиях постоянного поиска «вредителей» было чревато серьезными последствиями.
Профессор Василий Васильевич Маркович, специалист по субтропическим культурам и сподвижник Николая Вавилова, долгое время трудился за рубежом, в составе научных экспедиций ездил в Японию, Китай, Индию, Индонезию, Палестину, на Цейлон. После одной из поездок он был арестован по обвинению в создании «контрреволюционной организации в церковной среде» и направлен на строительство канала Москва-Волга. Разумеется, разводить апельсины в средней полосе России никто не собирался, но требовались обширные знания ученого. В.В. Маркович отбывал наказание в производственно-исследовательской лаборатории, которая входила в структуру геотехотдела. Его начальником был профессор Маслов, в прошлом «враг народа». В подчинении Маслова был еще один «враг народа» – гидрогеолог профессор Борис Личков, до этого находившийся на общих работах.
Здесь же в качестве фотолаборанта отбывал срок по статье 58-й УК РСФСР прославленный русский летчик Александр Раевский (расстрелян в 1937 г.). Он окончил летную школу высшего пилотажа Луи Блерио во Франции, показал свое мастерство и героизм в первой мировой войне, при советской власти служил начальником Качинского авиационного училища в КБ А. Туполева. На строительстве канала имелась своя эскадрилья, аэроклуб, но А. Раевский там был не нужен: хорошо хоть нашлась скромная должность фотолаборанта.
Еще одной яркой личностью, оказавшейся в числе политзаключенных Дмитлага, был крупный специалист в области радиоэлектроники Леопольд Борисович Эйхенвальд, участник многих конгрессов, проводившихся в Западной Европе в двадцатые годы. Л.Б. Эйхенвальд родился в 1877 г. в Митаве Курляндской губернии, приехал в Москву в пятнадцатилетием возрасте, жил у братьев. В 1898 г. сдал экзамен в кадетский корпус, окончил Московское военное училище, после чего служил поручиком Вяземского полка в Риге. По окончании русско-японской войны Л.Б. Эйхенвальд вышел в запас и поступил в Московский университет на математический факультет. В 1908 г. он уехал во Францию, где работал на заводе Грамли и К°, затем учился в Бельгии в Электротехническом институте г. Льежа. В 1915 г. он вернулся в Россию и работал сначала в Москве на военном радиозаводе, затем занимал ответственный пост в Главном управлении радиосвязи. Л.Б. Эйхенвальд был знаком с виднейшим советским радиоинженером Александром Владимировичем Водаром (расстрелян в Бутове за два дня до Эйхенвальда – 05.04.1938 г.). Во время Парижской конференции в 1925 г. Л.Б. Эйхенвальд общался с Довголевским, ставшим впоследствии полпредом в Париже, со многими инженерами иностранных фирм, что конечно на следствии вменялось в вину ученому.
В 1930 г. Л.Б. Эйхенвальд был арестован и приговорен к расстрелу – с заменой на десятилетнее заключение в ИТЛ (с конфискацией имущества и высылкой семьи). Как сказано в следственном деле, «в виду высокого уровня профессиональной подготовки» Л.Б. Эйхенвальда направили отбывать наказание в полпредство ОГПУ, где он преподавал в пограничной школе и там же сумел написать учебник, получивший высокую оценку ученых. Позже Л.Б. Эйхенвальд был переведен на МВС, где также требовались его знания. Срок заключения Эйхенвальда был сокращен, он освободился в 1937 г. и был приглашен в качестве вольнонаемного на работу в аппарат энергомонтажного отдела МВС. 16 января 1938 г. Л.Б. Эйхенвальд был арестован. О крупнейшем специалисте страны по радиоэлектронике в обвинительном заключении сказано, что он «ведет подозрительный по шпионажу образ жизни и занимается антисоветской агитацией». Уже по окончании строительства канала 7 апреля 1938 г. шестидесятилетний инженер был расстрелян на Бутовском полигоне[7].
Глубоко трагична судьба Андрея Загряжского и его жены, упоминавшейся уже нами Екатерины Загряжской. Андрей и Екатерина встретились случайно и навсегда. Но жизнь оказалась далеко не такой, какою она представлялась молодым людям. За дворянское происхождение их лишали избирательных прав и права проживания в ряде городов. В начале 30-х гг. Андрея Анатольевича арестовали и отправили в Воркуту. По просьбе друзей и приказу начальника Дмитлага С. Фирина[8] А.А. Загряжского этапировали из воркутинского лагеря в Дмитлаг и направили на работу в конструкторское бюро. За умелую и квалифицированную работу А. Загряжский был досрочно освобожден и ему разрешили поселиться на квартире вместе с женой, которая устроилась вольнонаемной, чтобы быть рядом с мужем – заключенным Дмитлага. Супруги Загряжские были снова вместе. Но счастье оказалось так коротко. Волна арестов 1937 г. захлестнула и Дмитлаг. Андрея спасло то, что он незадолго до этого переехал на другую стройку, а Екатерина Загряжская была арестована и 16 ноября 1937 г. расстреляна на Бутовском полигоне.
Всю свою жизнь Андрей Загряжский верил, что жена его жива и когда-нибудь вернется. Он писал стихи и посвящал их ей. Незаживающая боль звучит в строках его стихотворения «Тюремное свидание».
Твой профиль нежный, гордый, четкий,
Царить рожденный и блистать,
В тюрьме за сдвоенной решеткой
Передо мной возник опять.
Ты так светла! Двором тюремным
Несу с собой твои черты.
Как будто пьян огнем напевным:
Ты – это я; я – это ты!
Ты так близка! Ни даль, ни время,
Ни смерти синие края
Нас не расторгнут, не изменят.
Я – это ты, ты – это я.
После ареста Г. Ягоды был арестован начальник Дмитлага и покровитель лагерной интеллигенции Семен Фирин. Деятели искусства и все, кто хоть как-то оказался связан с Фириным, были вскоре арестованы. Это привело почти к полному уничтожению творческой элиты МВС. Все они были объединены III отделом Дмитлага в «контрреволюционную организацию» численностью в 218 человек, «замышлявшую убить руководителей государства». Любопытен тот факт, что «создатель» этой так называемой контрреволюционной организации С. Фирин обвинялся совсем в ином преступлении – сдаче в двадцатые годы советской разведсети в Западной Европе.
В 1918 г. в Дмитрове поселился лидер и теоретик мирового анархизма князь Петр Алексеевич Кропоткин. Исповедуя мысль о свободе личности и безгосударственном обществе и, выступая против фактов беззакония, он писал председателю Совнаркома Владимиру Ленину:
«Уважаемый Владимир Ильич! В «Известиях» и «Правде» помещено заявление, извещающее, что советской властью решено взять в заложники эсеров из группы Савинкова и Чернова. Неужели среди вас не нашлось никого, чтобы напомнить своим товарищам и убедить их, что такие меры представляют собой возврат к худшим временам средневековья и религиозных войн, и что они недостойны взявшихся создать будущее общество на коммунистических началах: что на такие меры не может идти тот, кому дорого будущее коммунизма»…
Мог ли выдающийся ученый и мыслитель предположить, что пройдет всего два десятка лет, и массовый террор станет нормой проповедников новой жизни, многие из них сами окажутся его жертвами, а рядом расположится фабрика смерти Дмитлаг. В собственном доме П. Кропоткина в Дмитрове, где князь доживал остаток своей яркой жизни, в 1937 г. был арестован его родственник Николай Поливанов, работавший на строительстве канала и репрессированный как «племянник князя-анархиста Кропоткина».
« …Неужели ваши товарищи не сознают будущего, и того, что вы ни в коем случае не должны запятнать свое дело актами, так близкими к животному страху?.. Зачем же толкать революцию на путь, который поведет ее к гибели?» – как глас вопиющего в пустыне, взывал к вождю пролетариата князь Кропоткин[9].
Не осознали. Предупреждение старого и старшего по возрасту революционера осталось без внимания.
Николай Поливанов верой и правдой служил России, героически воевал в первую мировую, в 1917 г. безоговорочно принял советскую власть, снова воевал, руководил кавалерийскими курсами краскомов. Новая власть уволила Н. Поливанова из РККА, а затем выслала в Вологду. Перевод на МВС, которого добилась жена, и назначение на должность старшего инспектора транспортного отдела, казалось, вселили надежду. И Николай Матвеевич все силы отдавал трудной и хлопотливой работе, эшелонами возил на стройку лошадей. Но в 1937 г. власть снова вспомнила о племяннике «мятежного князя». Н.М. Поливанова арестовали в Киеве, где он был в командировке, этапировали в Дмитлаг, обвинили в традиционной «контрреволюционной пропаганде» и 8 декабря 1937 г. расстреляли в Бутове[10]. (В тот день в Бутове было расстреляно 474 человека.)
Строительство канала Москва-Волга требовало больших финансовых вложений. Уже после утверждения генеральной сметы расходов на возведение искусственной реки в октябре 1933 г. Совнарком СССР пересмотрел проектируемые ее габариты, значительно увеличив объем земляных и бетонных работ. Кроме того, с 1 июля 1934 г. поднялись цены на продовольствие и фураж. Все это заставило внести в генеральную смету заметные коррективы. С учетом возникших обстоятельств расходы на основные сооружения составили 991,9 миллиона рублей, на эксплуатационные работы – 22,0 миллиона рублей, на вспомогательные и временные – 18,4 миллиона. Итоговая цифра сметы составила 1381,6 миллиона рублей. И это учитывая дешевый труд огромной армии заключенных, при двенадцатичасовом рабочем дне для всех (на общих работах без обеда).
Лозунг «Завершим строительство в сжатые сроки и качественно» – соседствовал с установкой о необходимости строжайшей экономии. Об этом обязательно должны были заботиться все. На страже экономии стояло множество финансистов: управления МВС, районов, участков. Эти требования выполнялись. Однако реалии дня часто оказывались иными.
Окончание строительства связано с арестом высших руководителей МВС, в том числе и бывшего начальника МВС – старшего майора ГБ Л. Когана. Вместе с ним за решеткой оказались и непосредственные его подчиненные. Им вменялось в вину вредительство. Расстреляли всех, кроме заместителя начальника финансового отдела Бориса Кагнера. Это был крупный специалист и талантливый самоучка, знания которого могли еще пригодиться ГУЛАГу.
В обвинительном заключении Б.М. Кагнера, удостоенного за строительство канала ордена Знак почета, говорится: «Одним из эффективных вредительских действий является перевод всех районов и предприятий строительства на внутренний хозрасчет» … «Кагнер утверждал, что перевод на хозрасчет дал 68 миллионов рублей экономии». Хозрасчет, который стал обычным явлением нынешнего времени, хозрасчет, который и тогда, и потом давал экономию и заинтересованность в труде, несмотря на очевидный эффект, привел к гибели многих людей.
Группа осужденных по статье 58-й УК РСФСР, в которую входил Б.М. Кагнер, была не единственной. Арестовали и расстреляли в Бутове главного бухгалтера из Орева тридцатишестилетнего Николая Бухвалова, начальника финансово-плановой части Центрального района канала тридцатидвухлетнего Сергея Андреевича Букарева, главного бухгалтера из Икши Виталия Петрова[11].
Здесь все ярму обречено –
Здесь жизни «всесоюзной» дно…
Это о Дмитлаге. Автор стихотворения – один из тех, кто должен тоже был считать, экономить, решать, – начальник сметного отдела Рыбинского участка канала Москва-Волга Георгий Денисов.
Биография Георгия Николаевича коротка и типична. Он родился в 1893 г. в семье священника. Первая мировая война помешала завершить Киевский коммерческий институт. Вместо него – окончание Тифлисской офицерской кавалерийской школы и служба в армии. С 1918 по 1920 гг. Денисов – белый казачий офицер; он воевал под началом генерала Шкуро, которому приходился двоюродным братом. После 1920 г. Денисов перешел под знамена Красной армии, участвовал в боях с Врангелем, воевал в Польше. По окончании гражданской войны работал в мирном строительстве: Киев, Свердловск, нефтепровод в Баку. В 1931 г. – арест и падение на «всесоюзное дно» в Дмитлаг, где собралась в качестве зеков вся элита научной, технической и творческой мысли.
Вместе с повторным арестом в 1937 г. были «арестованы» и стихи Г.Н. Денисова[12]. Главное из них – «Интермедия» – о музе, что разделила судьбу поколения.
…Ей выдался нелегкий путь:
Томима пыткою допроса,
Худа, грязна, простоволоса –
Она впивала злую жуть
Пропахших кровью казематов…
В коротком вытертом бушлате
Рассветной серою порой
Покорно Муза встала в строй
В ряды покорные собратий
По стройкам, рекам, по лесам
Ее я вижу тут и там…
Канал Москва-Волга давно был сдан в эксплуатацию и уже окончилась первая навигация. Многие строители были досрочно освобождены, награждены государственными наградами или направлены на строительство Куйбышевского гидроузла и в другие лагеря, а Дмитлаг все еще существовал. Дмитлаг – убивал. (Г.Н. Денисов расстрелян в Бутове 03.12.1937 г.)
Георгий Денисов незадолго до гибели писал, обращаясь к нам, неведомым соотечественникам:
Потомок, дальний брат,
Еще ты скрыт от взора,
Но вижу через дни позора
Из тьмы взыскующий твой взгляд…
Наше желание увидеть и понять друг друга взаимны. Мы вглядываемся в лица безвинно погибших, восстанавливаем события их жизни, ищем причины случившегося. Постоянным напоминанием служат нам слова суровой лагерной поэзии:
Пора вязать разрозненные прутья,
Пора по крохам собирать забытое в полях…
[1] Материалы по истории Дмитлага и строительства канала Москва-Волга см. в Книге Памяти Бутовский полигон». Вып. 2. С. 32-42. – Ред.
[2] Газета “Волга-Москва». 1932 г. 7 ноябр. № 1
[3] Федоров Н. А. «Была ли тачка у министра?» Дмитров. Спас. 1997. С. 32-39. – Ред.
[4] О Ф.Н. Гревенице см. ст.: Головкова Л.А. Барон фон Гревениц. Наст. вып. С 22-35. – Ред.
[5] В «группу Козырева» в число «бывших людей», т. е. дворян, еще входили: Львович-Кострица – родственник губернатора, Гаврилова – воспитанница Смольного института, Максимов – сын придворного архитектора, крестник царя Николая II, Колпаков – офицер в армии Деникина, Гудович – граф, воспитанник кадетского корпуса, Приклонский – офицер царской армии, Келлер – сын генерала, офицер царской армии, Твердянский – кавалерийский офицер и Кузнецов – родственник князей Оболенских. Все они получили различные сроки заключения (ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-29093)
[6] ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-61630
[7] Биографические данные о Л.Б. Эйхенвальде взяты из его следственного дела (ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. 29262)
[8] О С. Фирине см. ст.: Федоров А.Н. Дмитлаг. История строительства канала Москва-Волга. (Книга Памяти «Бутовский полигон». Вып. 2. С. 34-40). – Ред.
[9] Печатается по материалам Дмитровского историко-художественного музея
[10] ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-73056
[11] ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Дела П-47594, П-27486, П-21432
[12] Там же. Д. П-72926. (См. «Бутовский полигон». Вып. 2. С. 307)
