Алёна Зуева
Профессор Игорь Алексеевич Могилянский работал на строительстве канала Москва–Волга, а затем главным инженером и начальником технического отделения на реконструкции аэродрома имени Фрунзе, которую осуществляли силами Дмитлага НКВД. Воспоминания о нем оставила его дочь Галина Игоревна Могилянская. Ее письма Ромуальду Федоровичу Хохлову, научному сотруднику Музея-заповедника Дмитровский кремль, хранятся в архиве этого музея. Сохранились ее письма и копии некоторых документов в Архиве Международного Мемориала.
На рубеже 1980–1990-х годов – время переписки – Галина Игоревна жила в Минске. Она откликнулась на объявление дмитровских исследователей, которые задались целью восстановить историю строительства канала и увековечить память об этом созданием музея. К сожалению, смерть главных инициаторов и воплотителей идеи Николая Алексеевича Федорова и Ромуальда Федоровича Хохлова помешала ей стать реальностью.
Галина Могилянская была маленькой девочкой, когда семья переехала в Дмитров. В письме Р.Ф. Хохлову она объясняла: «что заставило сорваться из Ленинграда и поехать на стройку НКВД в Дмитровгулаг – спасал себя, а тем самым и свою многодетную семью».
События того времени были для ребенка настолько сложными, насыщенными и неоднозначными, что, вспоминая о тех днях много лет спустя, она писала: «название города Дмитров Московской обл., где бы я ни жила, чем бы ни занималась, произнесенное по радио или по ТВ, как выстрел, заставляло вздрагивать».
Итак…
Игорь Алексеевич Могилянский, дворянин, родился в 1894 году в семье военного врача-терапевта (в архивно-следственном деле – в семье крупного домовладельца). Его отец – Алексей Михайлович Могилянский – окончил Петербургскую военно-медицинскую академию и был оставлен работать там же на кафедре. После защиты диссертации он стал главой кафедры в генеральском чине. После революции лишился звания, встал во главе Красного креста в Ленинграде. Скончался в 1932 году.
Игорь был старшим сыном. После окончания гимназии в Петербурге он поступил в Институт инженеров путей сообщения (сейчас Петербургский государственный университет путей сообщения).
В 1915 году он женился на студентке юридического факультета Бестужевских курсов. Пришлось заботиться о своей семье самостоятельно, и на какое-то время учеба была прервана. Игорь Алексеевич смог окончить институт только в 1923 году.
Учился он очень успешно. Здесь же в институте создал и возглавил сначала учебные курсы, а затем и факультет впервые созданной науки аэродромостроения. В тридцать четыре года он уже был профессором родного института. Среди его знакомых были Петр Леонидович Капица, Сергей Павлович Королев, Маврикий Трофимович Слепнев, Отто Юльевич Шмидт, (возможно) Валентина Степановна Гризодубова.
В анкетах он всегда писал «из мещан», скрывал дворянское происхождение. Но это его не спасло от «чистки кадров». «…его “вычистили” за то, что он был “из бывших”», – вспоминала его дочь. поэтому семья и оказалась в Дмитрове на стройке канала.
О первом своем столкновении с опасной действительностью Галина рассказывала так: «Помнится, когда мы еще жили в огромной дедушкиной квартире на Введенской улице /в доме, где жил художник Кустодиев – друг моих родителей/ [в Ленинграде], появилась соседка из квартиры напротив, держа в обеих руках коробку с игрушками своей маленькой дочери – моей подружки, с которой мы перестукивались через стенку из папиного кабинета. Шедшая рядом с мамой своей веселая Регина сообщила всем, что они уезжают “на Фуфу”, что значило, что их в 24 часа выселяют в ссылку в город Уфу, а подарки все эти теперь мои…»
Вскоре покинули Ленинград и Могилянские. Отец получил работу начальника экскаваторного отдела на строительстве канала Москва–Волга. Жена Игоря Алексеевича, Л.Ф. Могилянская, также нашла работу в Дмитрове – преподавала инженерно-техническому составу служащих немецкий и французский языки.
Галина пишет, что им, детям, понравился Дмитров, «необычный для них город-городишко из небольших деревянных домиков». Вольнонаемные специалисты и небольшое начальство жили в двухэтажных домах, «отделанных досочками в елочку» [так она запомнила и описала дома ИТР, но, где они находились, вспомнить не могла]. Еще ей запомнилось, что эти дома кишели клопами и тараканами.
Ненадолго к семье присоединяется старший сын Мстислав. Студент первого курса «папиного» института был исключен следом за отцом. Вскоре Мстислав устроился на строительство метрополитена в Москве.
За работу на канале Игоря Алексеевича наградили значком «Ударник МВС». Когда началась реконструкция Центрального аэродрома имени Фрунзе, его перевели в Москву главным инженером строительства. По словам дочери, кроме этого аэродрома по проектам Могилянского строили еще несколько гражданских и Комендантский аэродром под Ленинградом.
«…мы были поселены в “Октябрьских лагерях” [Москва, Большие Октябрьские лагеря, дача №22 – этот адрес стал для него последним] при этом строительстве и снова в ГУЛАГе, рядом с заключенными, строящими площадку под аэродром. На наших глазах их партиями под конвоем выводили на работы по выкорчевке пней, валке деревьев – там был прекрасный смешанный лес», – писала Галина.
Казалось, что карьера Могилянского снова пошла в гору. В 1939 году его, как крупнейшего специалиста, пригласили занять должность начальника факультета и начальника кафедры Воздушных портов во вновь открытой Академии гражданского воздушного флота, возглавлял академию в то время летчик Герой Советского Союза Маврикий Трофимович Слепнев. Однако в тоталитарном государстве талант, профессионализм и законопослушание не спасают от произвола власти.
«В 1937 году уже были расстреляны и начальник академии, и многие ученые, работавшие с папой. В доме нашем ходила фраза, брошенная папиным старым знакомым: «Все благородные люди уже сидят, а ты еще на свободе»», – вспоминала Галина Могилянская.
«Честного и надежного товарища, преданного партии Ленина–Сталина» Игоря Алексеевича арестовали на московской квартире. Дома в это время находились его жена и двенадцатилетняя дочь. Вот как вспоминала об этом Галина: «В ночь на 30 сентября 1940 года в Москве шестеро одетых в гражданскую одежду ворвались в наш дом со словами «Проверка документов», обыскали брюки отца, постель, ища оружие, предъявили ему ордер на арест и обыск и вскоре увезли навсегда. Дом перерыли до утра, простукивали стены, полы. Из всех детей лишь я была свидетелем всего этого, т.к. у нас ночевал гость, и я спала с мамой. Мне было 12 лет, и вся моя жизнь прошла под гнетом этой пережитой ужасной ночи». Арест произвело ГУГБ НКВД СССР.
Возможной причиной ареста Галина Игоревна назвала «донос завистника». Приговором Военного трибунала Приволжского военного округа от 2 августа 1941 года в соответствии со статьями 58-1а, 58-7, 58-11 [измена родине (шпионаж), подрыв государственной промышленности, антисоветская деятельность] УК РСФСР Игоря Могилянского приговорили к высшей мере наказания – расстрелу. Военная коллегия Верховного суда СССР оставила приговор Военного трибунала в силе (11 сентября 1941 года), а кассационную жалобу И.А. Могилянского без удовлетворения. Приговор приведен в исполнение 13 октября 1941 года в Саратове. Где было захоронено тело не известно.
Его жена осталась с шестью детьми. Старший, Мстислав, учился тогда в Мореходном училище, средний – во ВГИКе (или ГИТИСе), младший брат и три сестры – в школе. «Маму не брали на работу никуда, как жену “врага народа”, мы очень бедствовали, тем более, что вернулись в свою забронированную, но опечатанную /с конфискацией имущества, как зав. складом папу арестовали!/ наполовину квартиру перед началом войны, затем блокада, унесшая в голод двоих – брата и сестру… Одна из сестер-близнецов Татьяна, семнадцати лет, не желая умирать от голода, упросила взять ее в армию и охраняла железные дороги под Ленинградом».
Л.Ф. Могилянскую не арестовали. По словам дочери, ее вызвали в НКВД, но, узнав, что трое ее детей на фронте, отпустили. Она работала сначала продавцом обуви, потом в иностранном отделе Библиотеки Академии наук, так как хорошо знала языки.
«Только я, жившая с ней бок о бок, знаю все ее тяжкие переживания, ее боль и терзания, а потому посвятила столько лет поиску папы, его дела, чтобы никакой внук-правнук никогда не сказал бы таких страшных слов «Зря не посадят» про родных своих, порядочных и добрых, глубоко образованных и честных, преданных своей бедной любимой родине», – писала Галина Игоревна в 1991 году.
До войны средний сын Юрий относил отцу в Бутырки и Лефортово передачи. В июне 1941 года он закончил ВГИК (или ГИТИС). Галина вспоминает о нем как о талантливом художнике, пишет, что умер в 24 года. Причина не известна, но Юрий, как и его брат, находился на фронте. Старшая сестра Елена умерла в блокадном Ленинграде.
Старший Мстислав попал в плен. Вернуться на родину, «в родной лагерь», не решился. Завербовался в Канаду на лесоповал.
Галина, будучи студенткой, в первые же каникулы в феврале ездила на улицу Кузнецкий мост, 24 в справочную НКВД узнать что-либо о судьбе отца. Однако закончилось все тогда ее допросом в институтской аудитории один на один с представителем НКВД.
Только после ХХ съезда КПСС 1956 года, после реабилитации И.А. Могилянского (по Определению Военной коллегии Верховного суда СССР от 20 апреля 1957 года), семья узнала о приговоре и расстреле. С делом отца его дочь смогла ознакомиться, как она пишет, после восьми писем в «Мемориал», в газеты и председателю КГБ СССР В.А. Крючкову. «Там я и прочитала фамилии ранее моего папы расстрелянных его сотрудников по любимому им делу – аэродромостроению».
Источники:
Архив МЗДК. Ф. 31. Оп. 1. Д. 724.
Архив Мемориала. Ф. 1. Оп. 3. Д. 3324.
Газета «Москваволгострой». 1937 г.
Справка из Центрального архива ФСБ от 09.04.2019 г.
