Газета “Путь Ильича” 19 декабря 1989 года
Лес начинается сразу за Оревом. Шагни с асфальта, и вот уже убегает и прячется в ельнике тропка. Куда выведет?
Тихо в лесу. Не видно грибников, не слышно птиц. Тихо вокруг, только скрипит старое дерево. Что видело оно на своем веку? Что хочет рассказать, когда, наконец-то, получило свободу слово?
…Эта «грабарка» приезжала сюда ежедневно. Та же лошадь, тот же возница и тот же груз, укрытый рогожей. Оступится в колдобине колесо, ругнется мужик, полыхнет от толчка грубое покрывало, и обнажится на миг страшный груз — мертвые ноги. Оркестр играет там, на краю канальского котлована, а его строителей — «кулаков» и «вредителей», бытовиков и голодающих, бывших профессоров и комдивов, председателей колхозов и инженеров, раздавленных непосильным трудом на канале «Москва—Волгострой», без музыки и почестей везет одинокая лошаденка. И появляются меж высокой травы новые холмики. Только скрипит, раскачиваясь в горе, старое дерево…
А через канал — деревня Куминово, первый, четвертый и другие торфоучастки. И везде стояли бараки, обнесенные колючей проволокой, и всюду уползали к лесу эти грабарки, дарующие узникам волю после смерти. Хранит земля свои полувековые тайны. Но нельзя все утаить. Живы участники тех событий.
Н. Г. Колпаков, десятник бывшего Петраковско-Дядьковского торфопредприятия: — Работа на болотах необычайно тяжелая. Все велось вручную. Рук не хватало, поэтому мы постоянно вербовали людей в Рязванской, Калужской, Воронежской областях. Собиралось свыше двух тысяч человек.
И. М. Выборнов, секретарь парторганизации: — Трасса канала Москва—Волга прошла по нашим землям, нарушив привычный уклад жизни. Но и ДмитЛАГу предприятие оказалось неудобным соседом: большая скученность людей, одинаково одетых, работающих рядом. Поди разберись, кто свой, а кто чужой. И руководство ДмитЛАГа предложило выход: административно-технический персонал торфопредприятия — наш, рабочие — заключенные. Стороны имели своих десятников с одинаковыми правами во время смены.
Затемно открывались ворота зоны, и на гать змеей вытягивалась людская река. Впереди — десятники, потом зеки в телогрейках и обуви на деревянной колодке. Топот ног, окрики охраны и ворчание собак. Мысль одна:как прожить день, выполнить план, утолить жгучий дурманящий голод.
И. М. Выборнов: — Прежде для вольнонаемных был такой режим: четыре часа работы, затем отдых, во время которого свои четыре часа отрабатывала другая «упряжка». ДмитЛАГ упростил эту схему: бригада не покинет болото, пока не выполнит задание.
Кирпич торфа весил 30—32 килограмма, шестнадцать таких «досок», или полтонны, загружалось в вагонетку, и изможденный человек толкал ее по узкоколейке на поле для сушки.
А. Ф. Кораблин, плановик торфпредприятия: — Кормили заключенных плохо. За невыполнение плана пайки хлеба срезались до двухсот граммов. Задание не выполняется сегодня, завтра, послезавтра, и вот уж силы на исходе.
А еще хлеб отбирали урки. Голодающий искал возможность добыть аду. Просили у «вольняшек», но у тех у самих все было на учете. Пытались бежать, но расплата была жестокой. Иногда проходящие женщины бросали им, как собакам, куски хлеба, но их тут же отгоняли стрелки. А рядом работал магазин для вольнонаемных, где даже зимой продавались фрукты.
А. Ф. Кораблин: — На болоте всюду стояли плакаты «Не ешь травы и корни», но голод заставлял идти на крайние меры. Попросится зек в туалет, присядет, а сам болотную траву с корнем тащит. Стебли или луковицы сладкие, съесть много хочется, а через день-два наступала расплата — яд начинал действовать…
Мертвых свозили в большие ямы, складывали рядами, присыпали землей, а на следующий день появлялся другой ряд. Оседал грунт, проваливался под талой водой.
Н. Г. Колпаков: — Однажды колонна возвращалась с работы. Навстречу начальник участка Синявский на лошади. «План выполнили?» — «Нет». Тогда он трижды хлестнул плеткой вольнонаемного десятника и отправил всех обратно на работу.
И. М. Выборнов: — Одни из пожилых вольнонаемных за меру картошки стал заключенным. Я видел, как, ослабев от голода, он упал и ударился головой об элеватор. Его увезли я больницу, где он и умер.
Мы пытались объяснить представителям ДмигЛАГа, что надо улучшить питание, а они в невыполнении плана винили паровые машины.
Приехала комиссия. Машины работают нормально. Заключенные стараются, но сил на хватает. Начальник строительства Заикин кричит на своих и на наших: «Посажу!». Но, как ни старайся, картина ясная.
А рядом на Оревском участке канала развернулась великая стройка. По скрепленным скобами шпалам из котлована тянулись тачки с землей. Их двигалось так много, что потребовался регулировщик. А в стороне творил чудеса заключенный Рыбалко.
Из журнала «На штурм трассы». 1936 год. 17 июня. Ударники экскаваторно-транспортного комплекса «Ковровец» № 30 устанавливают новый мировой рекорд. За сутки машинисты Рыбалко и Андросов дали 7672 куб. м. 17 июня стахановцы «Ковровца» № 30 досрочно выполнили свой месячный план».
…Скрипит старое дерево над заросшим елками карьером. Быть может, оно хочет рассказать, как однажды остановили здесь работы и заключенных выстроили по краю котлована. Приехавший сюда начальник строительства канала Лазарь Коган вручил Рыбалко орден Ленина и сообщил о досрочном снятии его судимости.
А может быть, оно вспоминает, как 19 ноября 1937 года лагерная тройка приговорила к расстрелу четверых заключенных. Трех немцев, объединенных русским в контрреволюционную группу, оставив у троих из них сиротами десятерых детей. А еще, наверное, пытается сказать, как иногда ребята из Оревской школы безошибочно находят в лесу те самые холмики, раскапывают неглубокие одиночные захоронения, а затем глумятся над останками…
И над этим стоит задуматься. Почему бы районной комиссии, занимающейся вопросами по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, ГК ВЛКСМ и исполкому Дьяковского сельсовета не организовать перезахоронение останков строителей канала? Заодно и подумать над сооружением памятника. Дмитров многим обязан каналу.
КНИГА ПАМЯТИ
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. Петр Николаевич ВАСИЛЬЕВ, 1902 года рождения. Уроженец имения Архангельское Павловской слободы Звенигородского района Московской области. Прораб Оревского участка Центрального района ДмитЛАГа НКВД СССР, «Отбывая наказание в лагере, объединил заключенных в контрреволюционную группу и систематически проводил антисоветскую агитацию» (статья 58 10—11 УК РСФСР). Приговорен к расстрелу. Внесудебное решение от 19.11.1937 года отменено в 1989 году.
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. Феликс Михайлович ДРЕЙЛИНГ, 1888 года рождения. Уроженец хутора Степной Амвросиевского района УССР. Немец. Прораб Оревского участка.
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ. Андрей Федорович ПФЛАУМЕР, 1890 года рождения. Уроженец г. Дубно бывшей Виленской губернии. Немец.
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. С. ГУК. Прибыл на строительство канала из республики немцев Поволжья. Все трое осуждены вместе с П. Н. Васильевым. Реабилитированы в 1989 году.
Н. ФЕДОРОВ
