«Дмитровский вестник» 3 (№131) и ? ноября 1994 года
Вошло одноименной главой в книгу “Была ли тачка у министра?..”.
В сокращённом виде перепечатана в газете «Яхромские вести» 9 февраля 2018 года №5 (600).  Сократила и переработала Гурикова Л.Н.

…Угрюмая толпа медлен­но брела по улицам Одессы. Разновозрастная и разно­шерстная. Под холодными зрачками автоматов и участ­ливыми взглядами прохо­жих. Без всякой надежды на спасение.

— Лос! Лос! — кричали фашисты.

— Кюсс! — ахнули на тро­туаре, узнав одного из обре­ченных.

Лос!

Кюсс!

Вальс!

Нихт!

Мелодии в этом ряде не было да и быть не могло. Дисгармонию создавали два инородных слова.

А толпу уводили за город, где порой слышались авто­матные очереди. Люди ухо­дили в никуда. Среди них — легенда Одессы: композитор Макс Кюсс.

Его узнали, как узнавали всегда: на концертах и ули­цах, после приезда больным из Владивостока и оконча­тельного возвращения в Одессу со строительства ка­нала Москва-Волга. А узнав, вспоминали. И не только маэстро, но и свою моло­дость.

Кюсс — вальс! Кюсс — вальс! Кюсс — вальс!..

Любительский оркестрик на бульваре. Цветущий город радуется весне. Заслышав звуки мелодии, прохожие за­медляют шаг, с любопытст­вом рассматривая молодень­кого маэстро. Дамы в рос­кошных туалетах выбирают­ся из экипажей и под руку с кавалерами направляются к месту действия. Они пожало­вали специально. Этот орке­стрик пленил их давно. И особенно юный Макс.

Тем временем маэстро Макс, отложив в сторону тру­бу, берет в руки скрипку. О, что же вытворяет он! Можно сойти с ума! От чарующей му­зыки, виртуозной игры и са­мого юного исполнителя!

Кюсс — вальс! Кюсс — вальс!.. И вот уже первая от­важная пара закружилась в танце. А маэстро все играет и играет. И кажется, все цветы Одессы сейчас лягут к его но­гам. Успех ошеломляющий и постоянный.

Аплодисменты смолкают, и Макс Кюсс берет началь­ные аккорды своего первого настоящего сочинения “Гре­зы любви”.

Оркестрик играет и игра­ет для восторженной публи­ки, и невольно возникает во­прос: “Кто же этот молодой маэстро, мастерством и вдохновением собирающий поклонников своей музы­ки?”

Закончил четыре класса городского училища, а Одес­ское музыкальное училище не сумел: в семье безотцов­щина, у матери — трое детей. Был учеником жестянщика, но убежал. И ярлык непуте­вого одно время прочно закрепился за ним в округе.

Но не это попытайтесь рассмотреть за звучащей ме­лодией, овациями и цветами.

Вот мелькнули, как взмах руки дирижера, босоногое детство и мальчонка, высту­кивающий мелодию на каст­рюлях и ведрах.

А какое событие марш во­енного духового оркестра! Резкий взмах, чеканный шаг и музыка, заставляющая ме­нять походку даже прохо­жих. А в выходные и празд­ники оркестр играет другие мелодии, собирая немало одесситов.

Но оркестр не может иг­рать бесконечно. И однажды, во время репетиции, во­енные, оставив инструменты отправляются на обед. Это был шанс, миг удачи, воз можно, и определивший судьбу. Парнишка пробира­ется поближе, а затем берет в руки трубу.

Мелодия получилась. Это придало уверенности. Он может вести ее и дальше. Иг­рая. он не заметил, что хо­зяева спешно вернулись об­ратно и с удивлением наблю­дают за происходящим. А когда мелодия стихла, повели его к матери.

— Ваш сын — талант! — сообщили они ей. — Отдайте его нам, мы научим мальчика настоящей игре.

Мать отказала: Макс го­раздо нужнее дома. Получит настоящую профессию и ста­нет человеком.

А Макс добился-таки своего!

Но настал день, когда за­вершил выступления оркест­рик с бульвара, еще раньше с маршем ушел куда-то воен­ный оркестр…

То была не Одесса: ласко­вая. цветущая и веселая. За окном поезда — другая при­рода: тайга, тайга да изредка полноводный поток, кото­рый речушкой и не назо­вешь. И снова тайга, а люди только те. что в поезде. Маэ­стро с одесского бульвара едет на службу капельмей­стером в 11 Восточно-сибир­ский стрелковый полк, на са­мый край России, во Влади­восток.

Путь долог. Однообраз­ный пейзаж за окном чуть скрашивают беседы с попут­чиками да краткие прогулки по земле во время редких остановок.

Возможно, тогда и со­стоялась эта ошеломившая капельмейстера встреча. Молодая и красивая женщи­на — точно из сказки, из его грез. Вера Яковлевна Кирилленко. Ей он посвятит свой будущий и бессмертный вальс.

Владивосток – не только крайняя точка России. Это порт с военным флотом, это город с сухопутной армией. И что ни полк, то оркестр. И у каждого – свой марш. А исполнение нередко соревнование: чей лучше? В 1908 году спор рассудила императрица Мария Федоровна, удостоившая автора золотых часов. Они оказались единственной наградой на творческом пути Макса Кюсса.

Но кончились смотры и парады, и оркестры не прочь были исполнять иную музыку.

И снова звучат вальсы и кружатся пары. Строгие костюмы, офицерские мундиры и роскошные дамские туалеты – все стремительно несется, как жизнь. Композитор сочиняет и исполняет вальсы и марши. “Скорбь души”, “Моя тайна”, “Разбитая жизнь”. И вместе с новыми работами, как когда-то в Одессе, звучат “Грёзы любви”.

Публика требует: “Ещё! Ещё!” И вот является вальс, который станет известен всей России, и спустя десятилетия после гибели и забвения автора его будут помнить в народе.

Но пока этого вальса не знает никто, и будет ли он иметь успех, тоже вопрос. Поэтому композитор издает его ноты скромно, но собственные деньги.

А успех вальса колоссален! “Амурские волны” встречаются овацией, ноты раскупаются мгновенно. Издатели предлагают свое содействие и на обложке новой публикации значится: “Продается во всех магазинах России и у автора на складе”.

И снова стремительно, как жизнь, кружатся пары. Кюсс — вальс! Кюсс — вальс!

Но и сам Макс Авельевич любил жизнь да и пожить. Этого не могла принять его жена, вернувшаяся в Одессу. Позже, проиграв в карты ящик еще не изданных нот, тяжелобольным и морально опустошенным приехал в родной город и композитор. И хотя писал он до конца жизни, сочинив более трех­сот произведений, а салон­ный танец “Дирижабль” и вальс “Королеве экрана”, по­священный Вере Холодной, были достаточно известны, достичь прежнего успеха уже не представилось воз­можным…

Выписка из аттестации на командира музвзвода 1-го конвойного полка (конвой­ной стражи СССР) Кюсса Макса Авельевича: “Тов. Кюсс с большими музыкаль­ными познаниями. Свое дело любит и знает его хорошо. Оркестр поставить может… Как администратор слаб. Подход к подчиненным не умелый, не тверд в требова­ниях, касающихся внутрен­него распорядка. Политиче­ски отсталый и в этом отношении работает над собой не­достаточно. Как специалист назначению своему вполне соответствует. Как админист­ратор нуждается в хорошем помощнике в лице старшины.

Заключение аттестацион­ной комиссии. Подлежит увольнению из армии, как не представляющий ценности.

Как не пользующийся ни­каким авторитетом среди му­зыкантов и за преклонно­стью лет. Необходима заме­на новым капельмейстером. Командир бригады Петров. Военкомбриг Смирнов. 26 января 1927 г.”

“Мудро” рассудили ко­мандир с комиссаром РККА: ну, и пусть что специалист “с большими музыкальными по­знаниями” и “свое дело лю­бит”, но ведь “политически отсталый”! Такого надо не­медленно увольнять! Хотя “назначению своему вполне соответствует”. И все списать на “преклонный возраст”.

Маэстро Кюссу в тот год исполнилось всего пятьде­сят, более двадцати из них он отдал военной музыке. Пе­ред революцией был капель­мейстером отдельного ба­тальона Георгиевских кава­леров. В Красную армию вступил добровольно в де­вятнадцатом. А последний его музвзвод в РККА — это позже образцовый оркестр Кремлевской роты почетного караула, тот, что встречает иностранные делегации.

Теперь лучшим назначе­нием военного дирижера стал оркестр, развлекающий покупателей ГУМа.

…Площадь замерла в То­мительном ожидании. Флаги, лозунги, призывы. “Планы второй пятилетки — досроч­но!”. “Даешь сталинский ка­нал Москва—Волга в срок!”

Грянул духовой оркестр. И на центральной площади Дмитрова началось перво­майское шествие. И впервые, привлекая всеобщее внима­ние. — колонна МВС.

Пронзительно красивый темноволосый всадник в буденновке — начальник Дмитлага С. Фирин, еще один вер­ховой — командир отдельно­го дивизиона охраны Б. Крав­цов. а за ними — духовой ор­кестр в военной форме с се­довласым дирижером во гла­ве. Подтянутый и аккуратный маэстро, уверенно ведущий коллектив — Макс Кюсс.

Над колонной строителей — стяги, транспаранты, маке­ты плотин и шлюзов. Физ­культурники выполняют пе­рестроения, в небе проносит­ся эскадрилья самолетов МВС.

А вечером в канальском парке играет все тот же Центральный духовой оркестр. В программе — произведения его дирижера. А после марша “Привет республике” — зна­комая мелодия “Амурских волн”.

Кюсс — вальс! Кюсс — вальс! И как когда-то снова кружатся пары.

Оркестр маэстро Макса играл и в канальском ресто­ране, а в иные дни, когда в городском кинотеатре шла немая картина, среди моло­дых музыкантов ансамбля, сопровождавшего демонст­рацию ленты, неожиданно появлялся седой человек и начинал виртуозно играть на скрипке. И ансамбль в такие минуты только помогал пер­воклассному солисту. А какие негласные соревнования уст­раивали профессионалы “с канала” и их коллеги с меха­нического завода. Без жюри и призов, без определения мест и присвоения званий, а просто: кто лучше?

“Дмитров может гордить­ся, что многие свои произве­дения композитор Кюсс соз­дал здесь, на строительстве канала” — услышал я более десятка лет назад в жюри ме­стного марш-парада духовых оркестров.

“Композитор Кюсс дру­жил с моим мужем, — сказа­ла мне однажды вдова дири­жера оркестра экскаваторно­го завода С. Жеребина, — но после смерти Сергея Сергее­вича все работы Кюсса я пе­редала руководителю духо­вого оркестра Дворца культу­ры А. Моховикову.”

Далее след произведений Кюсса теряется: Александр Моховиков ничего конкрет­ного пояснить не смог — вро­де были, вроде нет…

Еще до окончания строи­тельства канала М. Кюсс вер­нулся в Одессу. На этот раз окончательно. Он работает с духовым оркестром местной милиции, в военно-музыкаль­ной школе.

Пользующийся колос­сальной популярностью, он был одинок, жил замкнуто, но всегда был аккуратен и подтянут.

Иногда из комнаты на ули­це Маркса доносились звуки скрипки или трубы. Кюсс тво­рил. Но потом эти мелодии стали теряться в ворчании приближающейся артилле­рийской канонады. Началась война, враг подходил к горо­ду.

Его арестовали свои. Ни­чего не значит, что этот ста­рик всю свою жизнь отдал Родине, музыке и армии, слу­жил в Кремле, руководил ор­кестром НКВД — главное он — немец, а это враг. Впрочем, власть однажды уже не­милостиво обошлась с ним. Для нее — основной показа­тель не ценность или талант, а благонадежность и бди­тельность.

Перед самой оккупацией Одессы М. Кюсса освободи­ли. А когда в город вошли немцы, он вместе с каким-то мальчиком прятался на чер­даке. Его выдали, и гитлеров­цы арестовали Кюсса. Для них он был еврей, а следова­тельно, тоже никакой ценно­сти не представлял.

Уходила понурая толпа за город. Зима. Мороз. Скрип шагов. Лай собак. Чужая речь. Какая уж тут мелодия! Здесь нет ничего! Вообще ничего! И потерялся след маэстро. Как раньше высту­кивающий мелодию на вед­рах и кастрюлях мальчуган, играющий на бульваре паре­нек, создающий знаменитый вальс композитор.

И не знал он, что уже че­рез несколько лет солист ан­самбля песни и пляски Даль­невосточного военного окру­га С. Попов напишет стихи на его мелодию и вдохнет в нее новую жизнь. И она словно в вихре вальса долетит от Ха­баровска до Балтики, и со­лист другого ансамбля К. Ва­сильев напишет свой вариант текста, оставив 13 из 28 строк предшественника… И в 1952 году по всесоюзному радио зазвучит уже знакомая мело­дия, и Краснознаменный ан­самбль песни и пляски Бал­тийского флота запоет:

Плавно Амур свои волны несет,
Ветер сибирский им песню поет.
Тихо шумит над Амуром тайга.
Ходит пенная волна.
Пенная волна плещет.
Величава и вольна…

Возможно, таким и видел из окна поезда дальнево­сточный край едущий на службу в полк ее Величества Императрицы молодой ком­позитор.

Н.Федоров

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Введите ваш комментарий
Введите своё имя